2. Ксения Петербуржская

(утро 31.12.2006)

Прочитав с вечера акафист по «случайно» обнаруженной у Тани книге о Ксении Петербуржской (у меня с собой был рукописный вариант, написанный чужой рукой, неразборчивый и местами непонятный), утром вышла за час до начала исповеди в храме смоленской Божьей Матери на смоленском кладбище. Однако дорога заняла вместо предполагаемого часа 1,5 часа, и в храм я вошла только в 6:54, почти к началу службы.

Исповедь вел священник, который вызывал к себе сам – показывая на кого-либо из ожидающих рукой. Я поняла это не сразу, как и то, что исповедует он очень быстро: человек еще говорит исповедь, а он уже покрывает его епитрахилью и читает разрешительную молитву. Моя длинная исповедь сократилась до 3-х ключевых слов. Растерявшись от такого огромного количества исповедников – около 20 – ждавших своей очереди раньше меня, выпустила из внимания молитву. Священник предупредил, что примет еще только несколько человек до начала службы. Заволновалась, спохватилась к молитве: «Господи, разреши мне исповедаться!» …Показал на девочку рядом со мной. «Господи, помоги мне исповедаться! Не оставь меня без причастия - у меня ведь не будет уже другой возможности! И благословение о.Андрея – как же я смогу его выполнить: молиться, не причастившись? (Из фильма «Остров» я вынесла мысль, что причастие необходимо). Это ж будет не в полную силу – такое паломничество!» - сердце тревожно обрывалось. «Последний» - священник показал на меня. «Господи, спасибо Тебе!»

Не успела я поцеловать крест и Евангелие, преклонив голову, как он уже завершил разрешительную молитву и унесся за свечной ларек, бросив мне напоследок в спешке: «целуйте крест и Евангелие». Потом на причастии с недоумением я выслушала вопрос: «Вы сегодня исповедовались?» Правильно: благословение на причастие священник мне не дал – ведь покинул он аналой прежде, чем я опомнилась. И, ошеломленная происходящим – милостью Господа на мою молитву – и не подумала, что что-то не так, и отстояла всю службу с легким сердцем, очарованная убранством храма и пением. Поразило в богослужении этого храма то, что почти все священники – протоиереи. А стоящая на запивке бабушка поздравила еще и с новым годом!

После службы направилась в часовню. Заказала молебны, упомянув всех родственников, священников (не только монастырских, но и тех, к кому обращалась за наставлением, либо исповедовалась), знакомых мне послушников и монашествующих, а также монастырскую строительную бригаду.

Узнала имя священника, принимавшего исповедь – о.Роман. Он служил в часовне молебны: за здравие, и после короткого перерыва – за упокой, начинавшиеся по удару в колокольчик. Служил их так же стремительно, как и исповедовал. Стоя у гробницы Ксении Петербуржской, одной рукой читал записки, другой ставил маслом крестик на подходящих к нему от иконы к кресту на надгробии (по кругу), и при этом молился, попутно призывая всех принять участие в пении! Я добросовестно поучаствовала в пении величания: за остальными же возгласами, быстро сменяющими друг друга, угнаться я, увы, не могла. Поначалу стиль служения о.Романа казался мне небрежным и разбросанным, однако к концу молебна о здравии этот разрешающий на бегу исповеди и глотающий на полуслове молитвы батюшка стал симпатичен: возможно, Бог дает ему такое духовное зрение и силу молитвы, что слова становятся избыточными, а промедление из-за них, облаченное в продолжительные ритуалы – ненужным. Подобно тому, как бывают такие молитвы, когда всё просимое высказывается не словами – чувствами: сильно, с отчаянной неотступной решимостью – и уже во время самой молитвы чувствуешь, что молитва услышана и ответ на нее непременно последует. Послемолебенное напутствие о.Романа было: не оставляйте ваших молитв.

Помолившись, принесла Ксении Петербуржской земные поклоны – за себя, за род и за монастырь (наклоняясь в поклоне, называла про себя имена). А также поцеловала икону и сделала поклон за Ирину, просившую за нее подать записку, что я и выполнила. Обнаружив снаружи ящичек для записок Ксении Петербуржской, писала свою записку, пока не замерзли пальцы – в конце длинного ряда молитв на себя не хватило места. Восприняв это как должное, опустила записку – так, как высказывают, наверное, свои доверчивые пожелания дети, веря, что всё просимое ими непременно исполнится…