Беловодье

Беловодье…

Так называли бежавшие на Алтай после церковной реформы в поисках «свободы и древлего благочестия» старообрядцы места, где «в Аккеме-реке вода молочно-белая, где Катунь пенит белые воды, где сияют вечные снега белых белков Белухи»…

В одном из таких мест мне посчастливилось побывать и увидеть старообрядческое село собственными глазами.

Я прибыла в Верхний Уймон едва тлеющим вечером – как в далеко забытом детстве сидя верхом - не снимая рюкзака - на свежескошенном сене в прицепе «КамАЗа», по-старообрядчески бородатый водитель которого, отзывчиво притормозивший возле меня за окраиной какой-то промежуточной деревни на маршруте, просто показал вопросительно-пригласительным жестом за спину к себе в кузов. Возле музея Н.К. Рериха, посигналив, остановился, помог перелезть с рюкзаком через борт кузова обратно:

- Ну и бедовая ты девка, если сюда забралась! Вот он – музей. – Показал на дом справа с мемориальным профилем. – И что вы все сюда ездите? – В голосе сквозило привычное в тех местах предубеждение в адрес «рерихнутых», посещавших эти места и вообще район Белухи ежегодно многочисленными группами.

Мне нужен был в первую очередь музей старообрядчества, и лишь потом, интереса ради, я была не против при случае зайти и в этот.

- А где же музей старообрядчества?

- Тогда вам нужна Раиса Павловна!

Я знала из путеводителя по Алтаю, что осмотр музея возможен по предварительной договоренности с Раисой Павловной, и даже был указан ее телефон. Но наверняка мой собеседник знал не только Раису Павловну, но и местонахождение ее дома.

- А где Раиса Павловна? – Бодро отозвалась я.

- В конце деревни справа дом за высоким забором – там дальше спросите. – Он пожелав всех благ и интересных впечатлений, забрался в «КамАЗ» и уехал.

Я пошла вдоль деревни искать дом Раисы Павловны.

Когда я нашла его, к дому еще вдалеке подходили люди, и почему-то я правильно почувствовала, что они как раз сюда. Я обрадовалась такой синхронности – заходить самой без приглашения в чужой дом вечером и беспокоить незнакомых людей я стеснялась. Меня провели к Раисе Павловне – невысокой женщине лет пятидесяти. Выслушав, что я приехала из Белоруссии специально посмотреть музей старообрядчества, хозяйка первым делом забеспокоилась о моем ночлеге:

- И где же Вы будете ночевать, Наденька?

Услышав, что я обычно ночую на природе, разволновалась:

- Ну как это так – холодно ведь? Раньше мы у себя принимали, а теперь делаем в том доме ремонт – пол сняли, сами сейчас ютимся в этой маленькой кухоньке. А здесь в селе Вас никто к себе не пустит. Как же Вас разместить?

Отозвалась Наташа – невестка Раисы Павловны, баюкавшая на руках маленького ребенка:

- У нас можно переночевать, у нас же есть место – правда, дом внутри еще не отделан.

Меня пригласили в баню, провели затем к Наташе, пожелали спокойной ночи и договорились на экскурсию по музею на 9:00 завтра.

Дом был большой и старинный – но не старообрядческий, с прозрачно-разноцветными занавесками, жизнерадостно-летними пейзажами в рамках и разросшимся на весь угол кустом оранжевой китайской розы, оттенявшим эту атмосферу простора, размеренной деревенской тишины и уюта. Ночью со мной неизменно пытался пристроиться на одеяле дымчато-песочный кот с голубыми глазами – и сколько бы раз, обнаружив его присутствие в кровати, я не роняла его на пол, он настойчиво и ни мало не обиженно влезал заново обратно.

Утром Раиса Павловна сама заглянула к нам. Мы вместе с ней вышли по деревенской улице в сторону музея. Вчера в маленькой кухоньке Наташа показала мне книги Раисы Павловны – об истории старообрядчества на Алтае, старообрядческих традициях села, о местных старожилах и их судьбах, о передававшейся из поколение в поколение народной мудрости и устоях, поговорках, детских играх и лечебных травах и заговорах... Мы шли, и Раиса Павловна на ходу рассказывала, как приехали в Уймонскую долину первые поселенцы, и почувствовав благодатный климат, звали за собой и переселяли свои семьи, своих родственников. Я поняла, что экскурсия уже началась, и Раиса Павловна рассказывает мне и то, что не вошло, не вместилось в ее книги, то, что она, быть может, рассказывает и не всякому:

Странного прими,

голодного накорми,

в печали разговори,

человек тебя не объест, не обопьет –

Бог тебе больше даст;

а если нечем – хлеба дай,

а хлеба нет – кваса дай,

а кваса нету – водой да приветь…

Мы потихоньку подошли к музею – срубу, поставленному более 200 лет назад.

- Калитки у нас в старообрядческих домах нет: во двор заходили по сходням. – Проговорив соответствующую случаю – посвященную сходням – старообрядческую поговорку-присказку, Раиса Павловна перешла по сходням через забор во двор, пропустив меня вперед себя в дом.

- Наденька, осторожно входите: тут низкие двери. Заходит человек в дом – как бы кланяется, здороваясь с домом. Вот это – изба со связью: мы сейчас стоим в коридоре – связи, налево – горница, справа – изба, в ней – русская печь со всей хозяйственной утварью, полати, стол, скамьи и вот подвешена детская люлька.

Я села на скамье спиной к окнам и лицом ко всей избе, слушая рассказ хранительницы музея.

- Раньше детей в семьях было помногу, и когда они вырастали и заводили собственные семьи, вся большая семья так и жила в одном доме. Невесток называли по отчеству, ласково – хоть им было по 15-16 лет – в ту пору замуж выдавали рано. Невестки своих деверей маленьких – детей братьев и сестер – как только они ходить начнут и разговаривать, лет с 3-4, называли по имени и отчеству. Детей называли по именам ласковым, уменьшительным. Лаской растили детей, а не любовью. Очень почитали старших – особенно мать. Детей воспитывали в строгости. Дочери и невестки, прежде чем пойти по воду, должны были попросить у матери или свекрови позволения – и только с ним можно было принести воды, а иначе – свекровь могла сказать: «а теперь пойди – вылей». Так было заведено издревле – сохранялась нить поколений, чтобы они не разъединялись.

Прежде чем выбрать невесту или жениться, раньше смотрели род на протяжении семи поколений. «Не бери ту, что видел сквозь двери, а бери ту, что знаешь с колыбели» - так у нас говорят. А еще говорят: «квашня на день – жена на век». «Мир в семье женой держится». «Женился скоро – да на долгое горе». «Не с богатством жить – а с человеком». «Лучше хлеб есть с водой, чем жить со злой женой». «Любовь да совет – на том и стоит свет». «Жена мужу не прислуга, а подруга». «За хорошей головой жена молодеет, а за плохой – как земля чернеет». «Как Бог до людей, так и отец до детей». «Материнский гнев – что весенний снег: много выпадает, да быстро тает». «Дитятко – что тесто: как замесил, так и выросло». «Кто детям потакает, тот потом слезы проливает».

Очень строгие семейные правила были. Долго присматривались, прежде чем жениться, выбрать супруга. Сор из избы на люди никогда не выносили – обиды решали внутри семьи; говорили: «пусть сор из избы сгорит вместе с золой в печи». Если молодую невестку кто-то в доме незаслуженно обидел, она могла только тихонько прошептать об этом своему супругу – муж выслушает ее слезы первый раз и утешит: «ничего, любушка моя, потерпи, Бог терпел и нам велел», если второй раз скажет – муж, уже не объясняя ничего, просто скажет: «терпи». Самое страшное – это было обидеть мать. Обидеть отца – еще можно отмолиться, а обидеть мать – ни отмолишься никогда. К матери, к женщине в старообрядческой семье было самое почтительное уважение. Не дай Бог кто-то в семье чем-нибудь оскорбил или огорчил мать – все потом по дому ходят тихо, растерянно, не знают, чем ее утешить, успокоить. Обидишь отца – отмолишься, обидишь мать – вернутся к тебе эти слезы: кровью плакать будешь – не отмоешься, не отпросишься. Если тебя обидели - нужно оставаться человеком: даже если обидели несправедливо, незаслуженно – не мсти, не возвращай злом на обиду, терпи и прости его, - тому человеку Бог воздаст. А еще больше того – прости того, кто тебя обидел, и попроси у него прощения, что может ты в чем-то была неправа по отношению к нему.

Мне одна женщина из старообрядцев, от которой в молодости ушел муж, недавно сказала: «Какая же я была глупая, когда ругала его, если он что-то не так сделал – вот он меня и бросил. Как же мужчина-то без ласки не уйдет, если жена все время его ругает, всегда недовольна, как же ему с ней жить?» И я у своего мужа, если даже он был не прав, сама просила прощения, ласково с ним обращалась – и он тоже постепенно теплел ко мне, хоть у него и очень суровый характер был, когда мы женились.

…Так неспешно делилась своей душой Раиса Павловна за столом старообрядческой избушки. Для меня эта беседа была неисповедимым подарком судьбы, задевшим в душе самые трепещущие струны.

Проводила она меня в дорогу присказкой:

Дороги-дороженьки,

по вам ходят разные ноженьки;

Божья вода, доброе-то пронеси,

а злое – назад верни.

…Я сидела за селом возле журчащего в мелких камушках ручья среди раскиданных на траве камнях и плакала, пораженная и завороженная этой дальновидно-мудрой уважительной бережностью к человеку, сохранявшейся и воспитывавшейся здесь из поколения в поколение. Бережностью, своими душевными объятиями охранявшей и сберегавшей от распадка в человеке все самое тонкое, неуловимо хрупкое и бездонное – потаенную свечу доброты и любви…