Автостопом по Золотому Кольцу

Идея поехать автостопом по «золотому кольцу» родилась у меня давно – в 1998 году, однако не было ни опыта, ни попутчиков, ни - самое главное - уверенности в осуществлении затеи. Лето 2002 года обещало быть долгим – целых 3 месяца свободного времени, а такой перспективы ближайшие 2 года больше не предвиделось. И, поскольку попутчиков опять не нашлось, я решилась ехать одна.

Маршрут планировался неоднородный: Орша – Питер – Окрестности Питера – Углич – Рыбинск – Тутаев – Ярославль – Кострома – Иваново – Суздаль – Владимир – Покрова на Нерли – Загорск и другие города – Москва – Грушинский фестиваль – Москва – Минск. В связи с этим рюкзак, забитый самыми разнообразными вещами «на все случаи жизни» (от аптечки и нитки с иголкой до спальника и палатки) потянул почти 30 кг.

По сути, автостоп мой начался на выезде из Орши, куда я заглянула навестить свою хорошую знакомую Таню. До границы с Россией (которую я перешла пешком) ничего особенного не было. А вот за границей пришлось долго стоять на самом солнцепеке – никто не останавливался. Смотрю на часы: пол второго, в Питере «стрелка» (меня должны встретить в центре города) в 22:00, значит надо быть в городе уже в 21:00, - и больше, чем 500 км пути. Оставалась надежда только на далеко и быстро едущие легковушки, но настроение упало, т.к. никаких координат встречающего меня в Питере Миши, кроме e-mail’a, - у меня совсем не было.

И вот я стою на трассе, в отчаянии роняю вслух: «Господи, ну хоть бы кто-нибудь остановился!», оборачиваюсь зачем-то назад и вижу идущую в мою сторону бабушку. Бабушка оказалась продвинутой: к идее путешествия по «Золотому кольцу» отнеслась с интересом, раза 3-4 пожелала удачного пути, и, уже уходя, обернулась:

- Как твое имя?

- Надежда.

- А мое - Мария.

Я поняла, что она за меня помолится.

После этой встречи я довольно быстро уехала двумя машинами до Питера (довелось ощутить скорость 180 км/час на хорошей иномарке под классическую музыку Вивальди), и в 21:37 уже была на условленном месте.

В Питере меня больше всего поразили Петродворец, Павловск, разводы мостов и особенно кладбище «сливок» дворянства и чиновничества 18-20 вв. Обычное кладбище вызывало у меня какие-то подавленные и дискомфортные состояния, это же - вызывало безразмерное удивление в сочетании с восхищением и даже завороженностью. Разнообразие крестов, плит, усыпальниц,- все это выглядело не как кладбище, а как собрание произведений искусства, поражающих своей уникальностью и сохранностью из далекого девятнадцатого века.

На «Золотом кольце» больше всего запомнился Углич: 6-ти ярусный иконостас (самый многоярусный на «Золотом кольце»), полностью расписанные стены и даже скосы окон. Переступив порог, онемела от изумления, минут пять топталась на пороге, вертя во все стороны головой. Краски были потрясающие: синие, голубые, зеленые, ярко-желтые, розовые. После наших белорусских храмов очень непривычна пестрота и яркость, я бы сказала, духовного жизнелюбия. В музеях «Золотого кольца» встречались мне и иконы, и изображения святых в привычных нам приглушенных и темных красно-коричневых и блекло-желтых тонах, но это скорее было исключением, чем правилом. А во Владимире (в котором к росписи Успенского собора приложил руку сам А. Рублев) по причине вечернего полумрака и плохого зрения мне и вовсе издалека почудилось, будто иконостас заполнен пестрыми, в ярких насыщенных цветах, изображениями, вроде как персонажей из русских народных былин и сказаний, – такая в них заложена живая сила и выразительность, - не отрешенные и немощные старцы, но наполненные энергией и сопричастные жизни лики святых.

Творения «Золотого кольца» уникальны и неповторимы (особенно своим разнообразием стилей и архитектуры храмов выделяется Суздаль, снившийся несколько раз мне еще до поездки в этот город). Самой большой загадкой на «Золотом кольце» для меня был вопрос, как, благодаря чему, старинные мастера (зодчие, иконописцы-художники) смогли выразить в форму такую красоту и одухотворенность? Ведь среди всего этого многообразия не было ничего, что можно было бы создать только с помощью опыта, профессионального мастерства и навыков, воображения – даже самого изощренного. Это были бы вещи, - правильные, но безликие, застывшие, а тут были живые творения, через которые в душу, приоткрывающуюся от восхищения и благоговения, казалось, заглядывал сам Бог.

Самое дорогое, что я нашла на «Золотом кольце», - ощущение вневременной воплощенности и духовной сопричастности к тому, что кажется неявным и иногда ускользающим в повседневной жизни. «Золотое кольцо» удивительно тем, что там духовное осязаемо реально, - будто небеса опустились на землю. Особенно эта духовная первозданность чувствуется в людях.

Люди на «Золотом кольце» показались мне какими-то особенными. Внимательно-неторопливые и готовые помочь, душевно глубокие и открытые, с характерной медленной речью и выговариванием всех гласных «о» в словах, даже безударных. Поражало уважение к молодым со стороны людей в возрасте. На одной из остановок транспорта во Владимире на мой вопрос «как проехать» сразу откликнулось аж четыре человека, а одна бабушка с палочкой(!) даже провела меня метров сто, чтобы показать оптимальное место пересадки.

А в пригороде Твери на остановке меня сразу угораздило попасть на бабушек – в прошлом туристок, которые, ко всему прочему, посоветовали проехать «зайцем» в автобусе без кондуктора и предложили бросить на почте мое письмо домой. На выезде из Тутаева остановившийся водитель с сожалением сообщил, что скоро сворачивает и до Ярославля не доезжает, но решил (сам!) остановиться, чтобы спросить, а вдруг мне с ним по дороге: «иначе бы меня совесть замучила, что не подвез человека».

Очень выручали водители-военные (видимо у них обострено стремление позаботиться, помочь и защитить), останавливаясь и увозя из самых неудачных для автостопа мест. Один из них Виктор, подвозивший меня вечером до Иваново, не только рассказал и нарисовал, что можно увидеть в Иваново, и где поставить палатку, но и предложил подвести до Суздаля на следующее утро. Он же посоветовал посетить д. Тимирязево, где примерно в 1500 году Тихон основал монастырь. В этом монастыре очень красивый колокольный перезвон: чистый, тонкий, мелодичный, надолго зависающий в воздухе при ударе последнего колокола. Неповторимость и сочность звучания при скромной простоте ему придают сочетания обращений единственного мажорного аккорда при включении и разнообразном чередовании тех же звуков в других октавах. В этом месте как нигде я почувствовала себя беззаботно свободной. Жизнь ощущалась легкой и праздничной в своей простоте, - я чувствовала себя созерцательно-растворенной в природе и в то же время сосредоточенно-углубленной в себя в этом уединении. Интересно, что в Тихоновой пустыни (он жил поодаль монастыря) очень чистая речная вода, прозрачная и свежая, несмотря на болотистую местность. Кинула 1 копейку, чтобы когда-нибудь вернуться еще раз.

Наутро я выехала в сторону Москвы, куда благополучно добралась за 3 минуты до намеченной тремя неделями ранее «стрелки» с моим знакомым по авторской песне Юрой. Юра удивлялся этой точности еще недели две, а для меня было буднично-привычным, что я попадала куда хотела в заранее спланированное мной время. В общем, ловила кайф от поговорки «Все мы под Богом ходим» (применительно к автостопу это бы звучало: «все мы под Богом ездим»), т.е. под Его защитой. Была еще одна поговорка, смысл которой осязаемо ощущался мной в езде автостопом: «жить, как у Бога за пазухой».

Потом был Грушинский фестиваль авторской песни, с новыми людьми, новыми знакомствами (среди которых был и мэтр российского автостопа Антон Кротов), песнями, развлечениями, экстримом (например, переплывала Волгу – ширина там примерно 2 километра – на надувном матрасе, на обратной дороге начавшем пускать пузыри). Вызвало изумление дно Волги в некоторых местах: оказывается, есть места на середине реки, где можно ходить пешком по колено и по пояс в воде, причем песок на дне образует косонаклонные «ступеньки» высотой 20-50 см и длиной около 10-20 м.

На обратной дороге круто повезло: под Самарой встретили водителя «бычка», возвращающегося в Борисов. На границе Василий Б. остановился (ночью!) помочь отремонтироваться водителю, ехавшему в Минск, и таким образом я комфортно перебралась в Борисове во вторую машину до Минска, а в Минске добралась ситистопом домой.

Часто спрашивают, было ли мне страшно ездить одной? Нет, не было. Когда едешь, сознание занято насущными, сиюминутными делами (лучшего тренинга на окунание в «здесь и сейчас» я не видела): где выбрать позицию для голосования, докуда нужно ехать и в какие временные рамки уложиться, к какой машине обращаться и как, а какую пропустить, о чем говорить с водителем, расспросить о городах и интересностях по маршруту, узнать полезную информацию, - где можно пообедать дешево и сытно, где можно поставить палатку на ночь и т.п. Бояться в дороге просто некогда. А вот перед выездом – за сутки - полтора - страшно было. Один человек, сказавший мне как-то «когда будешь «на ты» со смертью, тогда сможешь ощутить жизнь по-настоящему», незадолго до поездки обронил, что «одной можно и не вернуться». Малость запугал.

Как ни странно, из этой (по предубеждениям не ездивших автостопом – опасной) поездки я вынесла нечто прямо противоположное: я ни разу не встретила со стороны подвозивших водителей непорядочного ко мне отношения и многократно ощущала заботу и защиту.

А благодарность и удивление поступкам этих людей живут во мне до сих пор. Благодарность судьбе – за встречи, а удивление – потому, что эти поступки научили меня тому, чего не знала, не умела, не делала для других. Говорят, что Встреча подобна маловероятности найти бриллиант среди булыжников на дороге. Для меня бриллиантами оказались люди, встреченные в дороге.

лето 2002г.