«Не забывай…»

В горах Алтая часто можно встретить обвешанные ленточками деревья – на ручьях, в святых местах, на перевалах. Ленточки вешаются алтайцами только на определенные деревья – кедр, лиственницу, березу. У некоторых племен лиственница считается деревом шамана, и рубить ее не разрешается. Считается, что ленточки обязательно должны быть белыми, определенной ширины и длины, и их повязывание в местах носит характер ритуала. Обычно это делается хотя бы раз в году при первом переходе через такое место, но при желании алтайцы вешают ленточки и каждый раз.

При этом принято снимать головной убор; некоторые делают даже и с непокрытой головой почтительный жест, накрывая правой ладонью макушку и прикладывая затем обе ладони к сердцу. При повязывании лент алтайцы молятся: молитва их слагается из трех обязательных частей – сначала за весь Алтай, природу и богатство края, потом за свой род, ближних родственников, друзей, и лишь затем за себя, прося у духов помощи в личных просьбах. Духи, живущие в горах, на ручьях, перевалах – всюду – не считаются ни злыми и ни добрыми; это скорее духи-хранители, оберегающие территории в чистоте и нетронутости.

У меня было в горах ощущение, что природа сама помогает и приносит себя в дар в самых трудных местах, когда к ней склоняешься в молитве с доверием и бережностью, исключающей нанесение вреда – напрасного и не являющимся необходимым вычерпывания ее живительных сил и запасов…

…Алтайская семья, принявшая меня в свой дом на ночь, чувствовалась мне как близкая и родная. Самым большим почетом в семье пользовалась девяностолетняя бабушка, малоподвижная и усаженная, закутанная в теплые вещи, на диване, которую непременно обнимали, поглаживали и при каждом передвижении других родственников целовали в седую улыбающуюся голову.

Утром я, отсыпав собранных в горах веточек можжевельника, поднесла ароматную горку бабушке – как самой старшей в семье. Старенькая бабушка доверчиво опустила подслеповатую руку на подношение, ощупала кучку, взяла несколько зеленых веточек в щепотку и, медленно поднеся их к носу, шумно затянулась:

- Айрын![1] – На лице ее расплылось блаженное удивление.

На прощание она, улыбнувшись мне, произнесла по-русски:

- Не забывай…

Бабушка, единственная в их семье не говорящая по-русски, и лишь молча с интересом поглядывавшая на меня во время вчерашних общесемейных вечерних расспросов о моем походе, о впечатлениях, о Белухе, о местах, которые я посетила – и тем не менее – я видела это по ее внимательно-впитывающим и вовлечено-окунувшимся словно внутрь меня глазам – слышавшая и без слов понимавшая лучше всех остальных…

26.08 – 1.09.2005